Николай Васильевич Гоголь
Антон Павлович Чехов
Михаил Афанасьевич Булгаков

Николай Васильевич
Гоголь
Произведения

Ночь перед Рождеством

 Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт
перепрыгивал с одного копытца на другое и  дул  себе  в  кулак,
желая  сколько-нибудь  отогреть  мерзнувшие  руки.  Не мудрено,
однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду,
где, как известно, не так холодно, как  у  нас  зимою,  и  где,
надевши  колпак  и  ставши  перед  очагом,  будто  в самом деле
кухмистр, поджаривал он  грешников  с  таким  удовольствием,  с
каким обыкновенно баба жарит на рождество колбасу.
     Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то что
была тепло  одета;  и  потому,  поднявши руки кверху, отставила
ногу и, приведши себя в такое положение, как  человек,  летящий
на  коньках,  не  сдвинувшись  ни одним суставом, спустилась по
воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу.
     Черт таким же порядком отправился вслед за нею. Но так как
это животное проворнее всякого франта в чулках, то не  мудрено,
что он наехал при самом входе в трубу на шею своей любовницы, и
оба очутились в просторной печке между горшками.
     Путешественница отодвинула потихоньку заслонку, поглядеть,
не назвал  ли  сын  ее  Вакула в хату гостей, но, увидевши, что
никого не было, выключая только мешки, которые лежали  посереди
хаты,  вылезла  из  печки,  скинула теплый кожух, оправилась, и
никто бы не мог узнать, что  она  за  минуту  назад  ездила  на
метле.
     Мать  кузнеца  Вакулы  имела от роду не больше сорока лет.
Она была ни хороша, ни дурна собою. Трудно  и  быть  хорошею  в
такие  года.  Однако  ж  она так умела причаровать к себе самых
степенных козаков (которым, не мешает, между прочим,  заметить,
мало было нужды до красоты), что к ней хаживал и голова, и дьяк
Осип  Никифорович (конечно, если дьячихи не было дома), и козак
Корний Чуб, и козак Касьян Свербыгуз. И, к  чести  ее  сказать,
она умела искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в ум не
приходило, что у него есть соперник. Шел ли набожный мужик, или
дворянин,   как  называют  себя  козаки,  одетый  в  кобеняк  с
видлогою, в воскресенье в церковь или, если  дурная  погода,  в
шинок,  --  как  не зайти к Солохе, не поесть жирных с сметаною
вареников и не поболтать в теплой избе с говорливой и угодливой
хозяйкой. И дворянин нарочно  для  этого  давал  большой  крюк,
прежде чем достигал шинка, и называл это -- заходить по дороге.
А пойдет ли, бывало, Солоха в праздник в церковь, надевши яркую
плахту с китайчатою запаскою, а сверх ее синюю юбку, на которой
сзади  нашиты  были  золотые  усы,  и станет прямо близ правого
крылоса, то дьяк уже верно закашливался и прищуривал невольно в
ту сторону глаза; голова гладил усы, заматывал за ухо  оселедец
и   говорил  стоявшему  близ  его  соседу:  "Эх,  добрая  баба!
черт-баба!"
     Солоха  кланялась  каждому,  и  каждый  думал,   что   она
кланяется  ему  одному. Но охотник мешаться в чужие дела тотчас
бы заметил, что Солоха была приветливее всего с козаком  Чубом.
Чуб был вдов; восемь скирд хлеба всегда стояли перед его хатою.
Две  пары  дюжих  волов  всякий  раз  высовывали свои головы из
плетеного сарая на улицу и мычали, когда завидывали шедшую куму
-- корову, или дядю -- толстого быка. Бородатый козел взбирался
на  самую  крышу  и  дребезжал  оттуда  резким   голосом,   как
городничий,  дразня  выступавших по двору индеек и оборачиваяся
задом,   когда   завидывал   своих   неприятелей,    мальчишек,
издевавшихся над его бородою.
     В  сундуках  у  Чуба  водилось  много  полотна,  жупанов и
старинных кунтушей с золотыми галунами: покойная жена его  была
щеголиха.  В  огороде,  кроме  маку,  капусты,  подсолнечников,
засевалось еще каждый год  две  нивы  табаку.  Все  это  Солоха
находила  не  лишним  присоединить  к своему хозяйству, заранее
размышляя о том, какой оно примет порядок, когда перейдет в  ее
руки,  и  удвоивала  благосклонность  к  старому  Чубу. А чтобы
каким-нибудь образом сын ее Вакула не подъехал к его  дочери  и
не успел прибрать всего себе, и тогда бы наверно не допустил ее
мешаться  ни  во  что,  она прибегнула к обыкновенному средству
всех сорокалетних  кумушек:  ссорить  как  можно  чаще  Чуба  с
кузнецом.  Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были
виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо  когда
выпивали  где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно
ведьма; что парубок  Кизяколупенко  видел  у  нее  сзади  хвост
величиною  не более бабьего веретена; что она еще в позапрошлый
четверг черною кошкою перебежала  дорогу;  что  к  попадье  раз
прибежала  свинья,  закричала  петухом,  надела на голову шапку
отца Кондрата и убежала назад.
     Случилось, что тогда, когда старушки  толковали  об  этом,
пришел какой-то коровий пастух Тымиш Коростявый. Он не преминул
рассказать,  как  летом,  перед  самою  петровкою, когда он лег
спать  в  хлеву,   подмостивши   под   голову   солому,   видел
собственными  глазами, что ведьма, с распущенною косою, в одной
рубашке, начала доить коров, а он не  мог  пошевельнуться,  так
был околдован; подоивши коров, она пришла к нему и помазала его
губы  чем-то таким гадким, что он плевал после того целый день.
Но  все  это  чтото  сомнительно,  потому   что   один   только
сорочинский  заседатель  может  увидеть  ведьму.  И  оттого все
именитые  козаки  махали  руками,  когда  слышали  такие  речи.
"Брешут сучи бабы!" -- бывал обыкновенный ответ их.
     Вылезши   из  печки  и  оправившись,  Солоха,  как  добрая
хозяйка, начала убирать и ставить все к своему месту, но мешков
не тронула: "Это Вакула принес, пусть же сам и  вынесет!"  Черт
между   тем,   когда   еще  влетал  в  трубу,  как-то  нечаянно
оборотившись, увидел Чуба об руку с кумом, уже далеко от  избы.
Вмиг вылетел он из печки, перебежал им дорогу и начал разрывать
со  всех  сторон  кучи  замерзшего  снега.  Поднялась метель. В
воздухе забелело. Снег метался взад и вперед  сетью  и  угрожал
залепить  глаза,  рот  и  уши  пешеходам. А черт улетел снова в
трубу, в твердой уверенности,  что  Чуб  возвратится  вместе  с
кумом назад, застанет кузнеца и отпотчует его так, что он долго
будет  не  в  силах  взять  в  руки  кисть  и  малевать обидные
карикатуры.
Иллюстрации

© 2024 Николай Васильевич Гоголь
Биография и творчество.
Главная Биография Портреты О творчестве Произведения Иллюстрации Полезные ресурсы