|
Тарас Бульба
Меньшой брат его, Андрий, имел чувства несколько живее и как-то более
развитые. Он учился охотнее и без напряжения, с каким обыкновенно
принимается тяжелый и сильный характер. Он был изобретательнее своего брата;
чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда с помощию
изобретательного ума своего умел увертываться от наказания, тогда как брат
его Остап, отложивши всякое попечение, скидал с себя свитку и ложился на
пол, вовсе не думая просить о помиловании. Он также кипел жаждою подвига, но
вместе с нею душа его была доступна и другим чувствам. Потребность любви
вспыхнула в нем живо, когда он перешел за восемнадцать лет. Женщина чаще
стала представляться горячим мечтам его; он, слушая философические диспуты,
видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную. Пред ним беспрерывно мелькали
ее сверкающие, упругие перси, нежная, прекрасная, вся обнаженная рука; самое
платье, облипавшее вокруг ее девственных и вместе мощных членов, дышало в
мечтах его каким-то невыразимым сладострастием. Он тщательно скрывал от
своих товарищей эти движения страстной юношеской души, потому что в
тогдашний век было стыдно и бесчестно думать козаку о женщине и любви, не
отведав битвы. Вообще в последние годы он реже являлся предводителем
какой-нибудь ватаги, но чаще бродил один где-нибудь в уединенном закоулке
Киева, потопленном в вишневых садах, среди низеньких домиков, заманчиво
глядевших на улицу. Иногда он забирался и в улицу аристократов, в нынешнем
старом Киеве, где жили малороссийские и польские дворяне и домы были
выстроены с некоторою прихотливостию. Один раз, когда он зазевался, наехала
почти на него колымага какого-то польского пана, и сидевший на козлах
возница с престрашными усами хлыснул его довольно исправно бичом. Молодой
бурсак вскипел: с безумною смелостию схватил он мощною рукою своею за заднее
колесо и остановил колымагу. Но кучер, опасаясь разделки, ударил по лошадям,
они рванули - и Андрий, к счастию успевший отхватить руку, шлепнулся на
землю, прямо лицом в грязь. Самый звонкий и гармонический смех раздался над
ним. Он поднял глаза и увидел стоявшую у окна красавицу, какой еще не
видывал отроду: черноглазую и белую, как снег, озаренный утренним румянцем
солнца. Она смеялась от всей души, и смех придавал сверкающую силу ее
ослепительной красоте. Он оторопел. Он глядел на нее, совсем потерявшись,
рассеянно обтирая с лица своего грязь, которою еще более замазывался. Кто бы
была эта красавица? Он хотел было узнать от дворни, которая толпою, в
богатом убранстве, стояла за воротами, окружив игравшего молодого
бандуриста. Но дворня подняла смех, увидевши его запачканную рожу, и не
удостоила его ответом. Наконец он узнал, что это была дочь приехавшего на
время ковенского воеводы. В следующую же ночь, с свойственною одним бурсакам
дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, взлез на дерево, которое
раскидывалось ветвями на самую крышу дома; с дерева перелез он на крышу и
через трубу камина пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время
сидела перед свечою и вынимала из ушей своих дорогие серьги. Прекрасная
полячка так испугалась, увидевши вдруг перед собою незнакомого человека, что
не могла произнесть ни одного слова; но когда приметила, что бурсак стоял,
потупив глаза и не смея от робости пошевелить рукою, когда узнала в нем того
же самого, который хлопнулся перед ее глазами на улице, смех вновь овладел
ею. Притом в чертах Андрия ничего не было страшного: он был очень хорош
собою. Она от души смеялась и долго забавлялась над ним. Красавица была
ветрена, как полячка, но глаза ее, глаза чудесные, пронзительно-ясные,
бросали взгляд долгий, как постоянство. Бурсак не мог пошевелить рукою и был
связан, как в мешке, когда дочь воеводы смело подошла к нему, надела ему на
голову свою блистательную диадему, повесила на губы ему серьги и накинула на
него кисейную прозрачную шемизетку с фестонами, вышитыми золотом. Она
убирала его и делала с ним тысячу разных глупостей с развязностию дитяти,
которою отличаются ветреные полячки и которая повергла бедного бурсака в еще
большее смущение. Он представлял смешную фигуру, раскрывши рот и глядя
неподвижно в ее ослепительные очи. Раздавшийся в это время у дверей стук
испугал ее. Она велела ему спрятаться под кровать, и как только беспокойство
прошло, она кликнула свою горничную, пленную татарку, и дала ей приказание
осторожно вывесть его в сад и оттуда отправить через забор. Но на этот раз
бурсак наш не так счастливо перебрался через забор: проснувшийся сторож
хватил его порядочно по ногам, и собравшаяся дворня долго колотила его уже
на улице, покамест быстрые ноги не спасли его. После этого проходить возле
дома было очень опасно, потому что дворня у воеводы была очень
многочисленна. Он встретил ее еще раз в костеле: она заметила его и очень
приятно усмехнулась, как давнему знакомому. Он видел ее вскользь еще один
раз, и после этого воевода ковенский скоро уехал, и вместо прекрасной
черноглазой полячки выглядывало из окон какое-то толстое лицо. Вот о чем
думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего.
А между тем степь уже давно приняла их всех в свои зеленые объятия, и
высокая трава, обступивши, скрыла их, и только козачьи черные шапки одни
мелькали между ее колосьями.
- Э, э, э! что же это вы, хлопцы, так притихли? - сказал наконец
Бульба, очнувшись от своей задумчивости. - Как будто какие-нибудь чернецы!
Ну, разом все думки к нечистому! Берите в зубы люльки, да закурим, да
пришпорим коней, да полетим так, чтобы и птица не угналась за нами!
И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве. Уже и черных шапок
нельзя было видеть; одна только струя сжимаемой травы показывала след их
быстрого бега.
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
|
|