Страшный кабан

Сказав это, кухмистер не утерпел, чтоб не обнять ее.

-- Вот этого-то я уж и не люблю!-- вскрикнула, покраснев, Катерина и приняв на себя

сердитый вид.-- Ей богу, Онисько, если ты в другой раз это сделаешь, то я прямехонько пущу

тебе в голову вот этот горшок.

При сем слове сердитое личико немного прояснело, и улыбка, мгновенно проскользнувшая по

нем, выговорила ясно: "Я не в состоянии буду этого сделать".

-- Полно же, полно! не возом зацепил тебя. Есть из чего сердиться! как будто бог знает,

какая беда -- обнять красную девушку.

-- Смотри, Онисько: я не сержусь,-- сказала она, садясь немного от него подалее и приняв

снова веселый вид.

-- Да что ты, послышалось мне, упомянул про учителя?

Тут лицо кухмистера сделало самую жалкую мину и по крайней мере на вершок вытянулось

длиннее обыкновенного.

-- Учитель... Иван Осипович, то-есть... Тьфу, дьявольщина! у меня, как будто после

запеканки, слова глотаются прежде, нежели успевают выскочить изо рта. Учитель... вот что я

тебе скажу, сердце! Иван Осипович вклепался {То-есть, влюбился.} в тебя так, что... ну,

словом, рассказать нельзя. Кручинится да горюет, как покойная бурая, которую пани купила у

жида и которая околела после запала. Что делать? сжалился над бедным человеком: пришел

наудачу похлопотать за него.

-- Хорошую же ты выбрал себе должность!-- прервала Катерина с некоторою досадой.

-- Разве ты ему сват или родич какой? Я советовала бы тебе еще набрать изо всего

околотка бродяг к себе в кухню, а самому отправиться no-миру выпрашивать под окнами для

них милостины.

-- Да это всё так; однако ж я знаю, что тебе любо, и слишком любо, что вздумалось

учителю приволокнуться...

-- Мне любо? Слушай, Онисько: если ты говоришь с тем, чтобы посмеяться надо мною, то с

этого мало тебе прибудет. Стыдно тебе же, что ты обносишь бедную девушку! Если же вправду

так думаешь, то ты, верно, уже наиглупейший изо всего села. Слава богу, я еще не ослепла;

слава богу, я еще при своем уме... Но ты не сдуру это сказал: я знаю, тебя другое что-то

заставило. Ты, верно, думал... Нет, ты недобрый человек!

Сказав это, она отерла шитым рукавом своей сорочки слезу, мгновенно блеснувшую и

прокатившуюся по жарко зардевшейся щечке, будто падающая звезда по теплому вечернему небу.