|
Тарас Бульба
Казацкие ряды стояли тихо перед стенами. Не было на них ни на ком
золота, только разве кое-где блестело оно на сабельных рукоятках и ружейных
оправах. Не любили козаки богато выряжаться на битвах; простые были на них
кольчуги и свиты, и далеко чернели и червонели черные, червонноверхие
бараньи их шапки.
Два козака выехало вперед из запорожских рядов. Один еще совсем
молодой, другой постарее, оба зубастые на слова, на деле тоже не плохие
козаки: Охрим Наш и Мыкыта Голокопытенко. Следом за ними выехал и Демид
Попович, коренастый козак, уже давно маячивший на Сечи, бывший под
Адрианополем и много натерпевшийся на веку своем: горел в огне и прибежал на
Сечь с обсмаленною, почерневшею головою и выгоревшими усами. Но раздобрел
вновь Попович, пустил за ухо оселедец, вырастил усы, густые и черные как
смоль. И крепок был на едкое слово Попович.
- А, красные жупаны на всем войске, да хотел бы я знать, красная ли
сила у войска?
- Вот я вас! - кричал сверху дюжий полковник, - всех перевяжу!
Отдавайте, холопы, ружья и коней. Видели, как перевязал я ваших? Выведите им
на вал запорожцев!
И вывели на вал скрученных веревками запорожцев. Впереди их был
куренной атаман Хлиб, без шаровар и верхнего убранства, - так, как схватили
его хмельного. И потупил в землю голову атаман, стыдясь наготы своей перед
своими же козаками и того, что попал в плен, как собака, сонный. В одну ночь
поседела крепкая голова его.
- Не печалься, Хлиб! Выручим! - кричали ему снизу козаки.
- Не печалься, друзьяка! - отозвался куренной атаман Бородатый. - В том
нет вины твоей, что схватили тебя нагого. Беда может быть со всяким
человеком; но стыдно им, что выставили тебя на позор, не прикрывши прилично
наготы твоей.
- Вы, видно, на сонных людей храброе войско! - говорил, поглядывая на
вал, Голокопытенко.
- Вот, погодите, обрежем мы вам чубы! - кричали им сверху.
- А хотел бы я поглядеть, как они нам обрежут чубы! - говорил Попович,
поворотившись перед ними на коне. Потом, поглядевши на своих, сказал: - А
что ж? Может быть, ляхи и правду говорят. Колк выведет их вон тот пузатый,
им всем будет добрая защита.
- Отчего ж, ты думаешь, будет им добрая защита? - сказали козаки, зная,
что Попович, верно, уже готовился что-нибудь отпустить.
- А оттого, что позади его упрячется все войско, и уж черта с два из-за
его пуза достанешь которого-нибудь копьем!
Все засмеялись козаки. И долго многие из них еще покачивали головою,
говоря: "Ну уж Попович! Уж коли кому закрутит слово, так только ну..." Да уж
и не сказали козаки, что такое "ну".
- Отступайте, отступайте скорей от стен! - закричал кошевой. Ибо ляхи,
казалось, не выдержали едкого слова, и полковник махнул рукой.
Едва только посторонились козаки, как грянули с валу картечью. На валу
засуетились, показался сам седой воевода на коне. Ворота отворились, и
выступило войско. Впереди выехали ровным конным строем шитые гусары. За ними
кольчужники, потом латники с копьями, потом все в медных шапках, потом ехали
особняком лучшие шляхтичи, каждый одетый по-своему. Не хотели гордые
шляхтичи смешаться в ряды с другими, и у которого не было команды, тот ехал
один с своими слугами. Потом опять ряды, и за ними выехал хорунжий; за ним
опять ряды, и выехал дюжий полковник; а позади всего уже войска выехал
последним низенький полковник.
- Не давать им, не давать им строиться и становиться в ряды! - кричал
кошевой. - Разом напирайте на них все курени! Оставляйте прочие ворота!
Тытаревский курень, нападай сбоку! Дядькивский курень, нападай с другого!
Напирайте на тыл, Кукубенко и Палывода! Мешайте, мешайте и розните их!
И ударили со всех сторон козаки, сбили и смешали их, и сами смешались.
Не дали даже и стрельбы произвести; пошло дело на мечи да на копья. Все
сбились в кучу, и каждому привел случай показать себя. Демид Попович трех
заколол простых и двух лучших шляхтичей сбил с коней, говоря: "Вот добрые
кони! Таких коней я давно хотел достать!" И выгнал коней далеко в поле,
крича стоявшим козакам перенять их. Потом вновь пробился в кучу, напал опять
на сбитых с коней шляхтичей, одного убил, а другому накинул аркан на шею,
привязал к седлу и поволок его по всему полю, снявши с него саблю с дорогою
рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок с червонцами. Кобита, добрый
козак и молодой еще, схватился тоже с одним из храбрейших в польском войске,
и долго бились они. Сошлись уже в рукопашный. Одолел было уже козак и,
сломивши, ударил вострым турецким ножом в грудь, но не уберегся сам. Тут же
в висок хлопнула его горячая пуля. Свалил его знатнее из панов, красивейший
и древнего княжеского роду рыцарь. Как стройный тополь, носился он на
булатом коне своем. И много уже показал боярской богатырской удали: двух
запорожцев разрубил надвое; Федора Коржа, доброго козака, опрокинул вместе с
конем, выстрелил по коню и козака достал из-за коня копьем; многим отнес
головы и руки и повалил козака Кобиту, вогнавши ему пулю в висок.
- Вот с кем бы я хотел попробовать силы! - закричал незамайковский
куренной атаман Кукубенко. Припустив коня, налетел прямо ему в тыл и сильно
вскрикнул, так что вздрогнули все близ стоявшие от нечеловеческого крика.
Хотел было поворотить вдруг своего коня лях и стать ему в лицо; но не
послушался конь: испуганный страшным крюком, метнулся на сторону, и достал
его ружейною пулею Кукубенко. Вошла в спинные лопатки ему горячая пуля, и
свалился он с коня. Но и тут не поддался лях, все еще силился нанести врагу
удар, но ослабела упавшая вместе с саблею рука. А Кукубенко, взяв в обе руки
свой тяжелый палаш, вогнал его ему в самые побледневшие уста. Вышиб два
сахарные зуба палаш, рассек надвое язык, разбил горловой позвонок и вошел
далеко в землю. Так и пригвоздил он его там навеки к сырой земле. Ключом
хлынула вверх алая, как надречная калина, высокая дворянская кровь и
выкрасила весь обшитый золотом желтый кафтан его. А Кукубенко уже кинул его
и пробился с своими незамайковцами в другую кучу.
- Эх, оставил неприбранным такое дорогое убранство! - сказал уманский
куренной Бородатый, отъехавши от своих к месту, где лежал убитый Кукубенком
шляхтич. - Я семерых убил шляхтичей своею рукою, а такого убранства еще не
видел ни на ком.
И польстился корыстью Бородатый: нагнулся, чтобы снять с него дорогие
доспехи, вынул уже турецкий нож в оправе из самоцветных каменьев, отвязал от
пояса черенок с червонцами, снял с груди сумку с тонким бельем, дорогим
серебром и девическою кудрею, сохранно сберегавшеюся на память. И не услышал
Бородатый, как налетел на него сзади красноносый хорунжий, уже раз сбитый им
с седла и получивший добрую зазубрину на память. Размахнулся он со всего
плеча и ударил его саблей по нагнувшейся шее. Не к добру повела корысть
козака: отскочила могучая голова, и упал обезглавленный труп, далеко вокруг
оросивши землю. Понеслась к вышинам суровая козацкая душа, хмурясь и
негодуя, и вместе с тем дивуясь, что так рано вылетела из такого крепкого
тела. Не успел хорунжий ухватить за чуб атаманскую голову, чтобы привязать
ее к седлу, а уж был тут суровый мститель.
Как плавающий в небе ястреб, давши много кругов сильными крылами, вдруг
останавливается распластанный на одном месте и бьет оттуда стрелой на
раскричавшегося у самой дороги самца-перепела, - так Тарасов сын, Остап,
налетел вдруг на хорунжего и сразу накинул ему на шею веревку. Побагровело
еще сильнее красное лицо хорунжего, когда затянула ему горло жестокая петля;
схватился он было за пистолет, но судорожно сведенная рука не могла
направить выстрела, и даром полетела в поле пуля. Остап тут же, у его же
седла, отвязал шелковый шнур, который возил с собою хорунжий для вязания
пленных, и его же шнуром связал его по рукам и по ногам, прицепил конец
веревки к седлу и поволок его через поле, сзывая громко всех козаков
Уманского куреня, чтобы шли отдать последнюю честь атаману.
Как услышали уманцы, что куренного их атамана Бородатого нет уже в
живых, бросили поле битвы и прибежали прибрать его тело; и тут же стали
совещаться, кого выбрать в куренные. Наконец сказали:
- Да на что совещаться? Лучше не можно поставить в куренные, как
Бульбенка Остапа. Он, правда, младший всех нас, но разум у него, как у
старого человека.
| 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 |
|
|