|
Тарас Бульба
Остап, сняв шапку, всех поблагодарил козаков-товарищей за честь, не
стал отговариваться ни молодостью, ни молодым разумом, зная, что время
военное и не до того теперь, а тут же повел их прямо на кучу и уж показал им
всем, что недаром выбрали его в атаманы. Почувствовали ляхи, что уже
становилось дело слишком жарко, отступили и перебежали поле, чтоб собраться
на другом конце его. А низенький полковник махнул на стоявшие отдельно, у
самых ворот, четыре свежих сотни, и грянули оттуда картечью в козацкие кучи.
Но мало кого достали: пули хватили по быкам козацким, дико глядевшим на
битву. Взревели испуганные быки, поворотили на козацкие таборы, переломали
возы и многих перетоптали. Но Тарас в это время, вырвавшись из засады с
своим полком, с криком бросился навпереймы. Поворотило назад все бешеное
стадо, испуганное криком, и метнулось на ляшские полки, опрокинуло конницу,
всех смяло и рассыпало.
- О, спасибо вам, волы! - кричали запорожцы, - служили всь походную
службу, а теперь и военную сослужили! - И ударили с новыми силами на
неприятеля.
Много тогда перебили врагов. Многие показали себя: Метелыця, Шило, оба
Пысаренки, Вовтузенко, и немало было всяких других. Увидели ляхи, что плохо
наконец приходит, выкинули хоругвь и закричали отворять городские ворота. Со
скрыпом отворились обитые железом ворота и приняли толпившихся, как овец в
овчарню, изнуренных и покрытых пылью всадников. Многие из запорожцев
погнались было за ними, но Остап своих уманцев остановил, сказавши:
"Подальше, подальше, паны-братья, от стен! Не годится близко подходить к
ним". И правду сказал, потому что со стен грянули и посыпали всем чем ни
попало, и многим досталось. В это время подъехал кошевой и похвалил Остапа,
сказавши: "Вот и новый атаман, а ведет войско так, как бы и старый!"
Оглянулся старый Бульба поглядеть, какой там новый атаман, и увидел, что
впереди всех уманцев сидел на коне Остап, и шапка заломлена набекрень, и
атаманская палица в руке. "Вишь ты какой!" - сказал он, глядя на него; и
обрадовался старый, и стал благодарить всех уманцев за честь, оказанную
сыну.
Козаки вновь отступили, готовясь идти к таборам, а на городском валу
вновь показались ляхи, уже с изорванными епанчами. Запеклася кровь на многих
дорогих кафтанах, и пылью покрылись красивые медные шапки.
- Что, перевязали? - кричали им снизу запорожцы.
- Вот я вас! - кричал все так же сверху толстый полковник, показывая
веревку.
И все еще не переставали грозить запыленные, изнуренные воины, и все,
бывшие позадорнее, перекинулись с обеих сторон бойкими словами.
Наконец разошлись все. Кто расположился отдыхать, истомившись от боя;
кто присыпал землей свои раны и драл на перевязки платки и дорогие одежды,
снятые с убитого неприятеля. Другие же, которые были посвежее, стали
прибирать тела и отдавать им последнюю почесть. Палашами и копьями копали
могилы; шапками, полами выносили землю; сложили честно козацкие тела и
засыпали их свежею землею, чтобы не досталось во'ронам и хищным орлам
выплевывать им очи. А ляшские тела увязавши как попало десятками к хвостам
диких коней, пустили их по всему полю и долго потом гнались за ними и
хлестали их по бокам. Летели бешеные кони по бороздам, буграм, через рвы и
протоки, и бились о землю покрытые кровью и прахом ляшские трупы.
Потом сели кругами все курени вечереть и долго говорили о делах и
подвигах, доставшихся в удел каждому, на вечный рассказ пришельцам и
потомству. Долго не ложились они. А долее всех не ложился старый Тарас, все
размышляя, что бы значило, что Андрия не было между вражьих воев.
Посовестился ли Иуда выйти противу своих или обманул жид и попался он просто
в неволю? Но тут же вспомнил он, что не в меру было наклончиво сердце Андрия
на женские речи, почувствовал скорбь и заклялся сильно в душе против
полячки, причаровавшей его сына. И выполнил бы он свою клятву: не поглядел
бы на ее красоту, вытащил бы ее за густую, пышную косу, поволок бы ее за
собою по всему полю, между всех козаков. Избились бы о землю, окровавившись
и покрывшись пылью, ее чудные груди и плечи, блеском равные нетающим снегам,
покрывающим горные вершины; разнес бы по частям он ее пышное, прекрасное
тело. Но не ведал Бульба того, что готовит бог человеку завтра, и стал
позабываться сном, и наконец заснул.
А козаки все еще говорили промеж собой, и всю ночь стояла у огней,
приглядываясь пристально во все концы, трезвая, не смыкавшая очей стража.
| 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 |
|
|