|
Театральный разъезд
- монастырю. Мало ли есть всяких смешных сцеплений?
- Второй. То есть вы хотите отнять у комедии всякое сурьезное значение. Но зачем же издавать непременный закон? Комедий в том именно вкусе, в каком вы желаете, есть множество. Почему же не допустить существования двух, трех таких, какова была игранная теперь? Если же вам нравятся те, о которых вы говорите, поезжайте только в театр: там всякий день вы увидите пьесу, где один спрятался под стул, а другой вытащил его оттуда за ногу.
- Третий. Ну нет, послушайте, это не то. Всему есть свои границы. Есть вещи, над которыми, так сказать, не следует смеяться, которые в некотором роде уже святыня.
- Второй (про себя, с горькой усмешкой). Так всегда на свете: посмейся над истинно благородным, над тем, что составляет высокую святыню души, — никто не станет заступником; посмейся же над порочным, подлым и низким — все закричат: «Он смеется над святыней!»
- Первый. Ну вот видите ли, вы, я вижу, теперь убеждены: не говорите ни слова. Поверьте, нельзя не быть убеждену: это истина. Я сам человек беспристрастный и говорю, не то чтобы... но просто это не авторское дело, это не предмет для комедии. (Уходит.)
- Второй (про себя). Признаюсь, я бы ни за что не захотел быть на месте автора. Прошу угодить! Избери маловажные светские случаи, все будут говорить: «Он пишет вздор, никакой нет глубокой нравственной цели»; избери предмет, сколько-нибудь имеющий сурьезную нравственную цель — будут говорить: «Не его дело, пиши пустяки!» (Уходит.)
- Молодая дама большого света в сопровождении мужа.
- Муж. Карета наша не должна быть далеко, мы можем скоро уехать.
- Господин N. (подходя к даме). Что вижу! Вы приехали смотреть русскую пьесу!
- Молодая дама. Что ж тут такого? разве я уже ничуть не патриотка?
- Господин N. Ну, если так, то вы не очень насытили патриотизм свой. Вы, верно, браните пьесу?
- Молодая дама. Совсем нет. Я нахожу, что многое очень верно: я смеялась от души.
- Господин N. Отчего же вы смеялись? Оттого ли, что любите посмеяться над всем, что русское?
- Молодая дама. Оттого, что просто было смешно. Оттого, что выведена была внаружу та подлость, низость, которая в какое бы платье ни нарядилась, хотя бы она была и не в уездном городке, а здесь, вокруг нас, — она была бы такая же подлость или низость: вот отчего смеялась.
- Господин N. Мне говорила сейчас одна очень умная дама, что она тоже смеялась, но что при всем том пьеса произвела на нее грустное впечатление.
- Молодая дама. Я не хочу знать, что чувствовала ваша умная дама; но у меня не так чувствительны нервы, и я всегда рада смеяться над тем, что внутренне смешно. Я знаю, что есть иные из нас, которые от души готовы посмеяться над кривым носом человека и не имеют духа посмеяться над кривою душою человека.
- Вдали показывается тоже молодая дама с мужем.
- Господин N. А вот идет ваша приятельница. Я бы желал знать ее мнение о комедии.
- Обе дамы подают друг другу руку.
- Первая дама. Я видела издали, как ты смеялась.
- Вторая дама. Да кто же не смеялся? все смеялись.
- Господин N. А не чувствовали вы никакого грустного чувства?
- Вторая дама. Признаюсь, мне было точно грустно. Я знаю, все это очень верно; я сама тоже видела много подобного, но при всем том мне было тяжело.
- Господин N. Стало быть, комедия вам не понравилась?
- Вторая дама. Ну, послушайте, кто ж это говорит? Я вам говорю уже, что я смеялась от всей души, и больше даже, нежели все другие; я думаю, меня приняли даже за безумную... Но мне было грустно оттого, что хотелось бы отдохнуть хоть на одном добром лице. Это излишество и множество низкого...
- Господин N. Говорите, говорите!
- Вторая дама. Послушайте, посоветуйте автору, чтобы он вывел хоть одного честного человека. Скажите ему, что об этом его просят, что это будет, право, хорошо.
- Муж первой дамы. А вот же этого именно и не советуйте. Дамам хочется непременно рыцаря, чтобы он тут же твердил им за всяким словом о благородстве, хотя бы самым пошлым слогом.
- Вторая дама. Совсем нет! Как вы мало знаете нас! Вот вам-то принадлежит это! Вы именно любите только одни слова и толки о благородстве. Я слышала суждение одного из вас: один толстяк кричал так, что, я думаю, всех заставил на себя обратиться, — что это клевета, что подобных низостей и подлостей у нас никогда не делается. А кто говорил? — самый низкий и подлый человек, который готов продать свою душу, совесть и все что хотите. Я не хочу только назвать его по имени.
- Господин N. Ну скажите же, кто это был?
- Вторая дама. Зачем вам знать? Да не он один; я слышала беспрестанно, как около нас кричали: «Это отвратительная насмешка над Россией, насмешка над правительством! Да как это позволить? Да что скажет народ?» А отчего они кричали? Оттого ли, что в самом деле думали и чувствовали это?
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |
|
|