Николай Васильевич Гоголь
Антон Павлович Чехов
Михаил Афанасьевич Булгаков

Николай Васильевич
Гоголь
Произведения

Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

 Между тем запах борща понесся чрез комнату и пощекотал  приятно  ноздри
проголодавшимся гостям. Все повалили в столовую. Вереница дам, говорливых  и
молчаливых, тощих и толстых, потянулась вперед, и длинный стол зарябел всеми
цветами. Не стану описывать  кушаньев,  какие  были  за  столом!  Ничего  не
упомяну ни о мнишках в сметане, ни об утрибке, которую подавали к борщу,  ни
об индейке с сливами и изюмом, ни о  том  кушанье,  которое  очень  походило
видом на сапоги, намоченные в квасе, ни о том соусе, который есть  лебединая
песнь старинного повара, - о том соусе, который подавался  обхваченный  весь
винным пламенем, что очень забавляло и вместе пугало дам. Не стану  говорить
об этих кушаньях потому, что мне гораздо  более  нравится  есть  их,  нежели
распространяться об них в разговорах.
     Ивану Ивановичу очень понравилась рыба,  приготовленная  с  хреном.  Он
особенно занялся этим полезным  и  питательным  упражнением.  Выбирая  самые
тонкие рыбьи косточки, он клал их на  тарелку  и  как-то  нечаянно  взглянул
насупротив: творец небесный, как это было странно! Против  него  сидел  Иван
Никифорович!
     В одно и то же самое время взглянул и  Иван  Никифорович!..  Нет!..  не
могу!.. Дайте мне другое перо! Перо мое вяло, мертво, с тонким расщепом  для
этой  картины!  Лица  их  с  отразившимся  изумлением   сделались   как   бы
окаменелыми. Каждый из них увидел лицо давно знакомое, к которому,  казалось
бы, невольно готов подойти, как к приятелю неожиданному, и поднесть рожок  с
словом: "одолжайтесь", или: "смею ли просить об одолжении"; но вместе с этим
то же самое лицо было страшно, как нехорошее предзнаменование!  Пот  катился
градом у Ивана Ивановича и у Ивана Никифоровича.
     Присутствующие, все, сколько их ни было за столом, онемели от  внимания
и не отрывали глаз от некогда бывших друзей. Дамы, которые до  того  времени
были заняты довольно интересным разговором, о том, каким  о  разом  делаются
каплуны, вдруг прервали разговор. Все стихло! Это  была  картина,  достойная
кисти великого художника!
     Наконец Иван Иванович вынул носовой платок и начал сморкаться;  а  Иван
Никифорович осмотрелся вокруг  и  остановил  глаза  на  растворенной  двери.
Городничий тотчас заметил это движение и  велел  затворить  дверь  покрепче.
Тогда каждый из друзей начал кушать и уже  ни  разу  не  взглянули  друг  на
друга.
     Как только кончился обед, оба прежние  приятели  схватились  с  мест  и
начали искать  шапок,  чтобы  улизнуть.  Тогда  городничий  мигнул,  и  Иван
Иванович, - не тот Иван Иванович, а другой, что с кривым глазом, -  стал  за
спиною Ивана Никифоровича, а городничий зашел за спину  Ивана  Ивановича,  и
оба начали подталкивать их сзади, чтобы спихнуть их вместе и не выпускать до
тех пор, пока не подадут рук. Иван Иванович, что с кривым глазом,  натолкнул
Ивана Никифоровича, хотя и несколько косо, однако ж довольно еще удачно и  в
то место, где стоял Иван Иванович; но городничий сделал дирекцию  слишком  в
сторону, потому что он никак не мог управиться  с  своевольною  пехотою,  не
слушавшею на тот раз никакой команды и, как назло, закидывавшею  чрезвычайно
далеко и совершенно в противную сторону (что, может, происходило оттого, что
за столом было чрезвычайно много разных наливок), так что Иван Иванович упал
на даму в  красном  платье,  которая  из  любопытства  просунулась  в  самую
средину. Такое предзнаменование  не  предвещало  ничего  доброго.  Однако  ж
судья, чтоб поправить это дело, занял место городничего и, потянувши носом с
верхней губы весь табак,  отпихнул  Ивана  Ивановича  в  другую  сторону.  В
Миргороде это обыкновенный способ примирения. Он несколько похож на  игру  в
мячик. Как только судья пихнул  Ивана  Ивановича,  Иван  Иванович  с  кривым
глазом уперся всею  силою  и  пихнул  Ивана  Никифоровича,  с  которого  пот
валился, как дождевая вода с крыши. Несмотря на то что оба  приятеля  весьма
упирались, однако ж  таки  были  столкнуты,  потому  что  обе  действовавшие
стороны получили значительное подкрепление со стороны других гостей.
     Тогда обступили их со всех сторон тесно и не выпускали до тех пор, пока
они не решились подать друг другу руки.
     - Бог с вами, Иван Никифорович и Иван Иванович! Скажите по совести,  за
что вы поссорились? не по пустякам ли? Не совестно ли  вам  перед  людьми  и
перед богом!
     - Я не знаю, - сказал Иван Никифорович,  пыхтя  от  усталости  (заметно
было, что он был весьма не прочь от примирения), - я не знаю,  что  я  такое
сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев  и  замышлял  погубить
меня?
     - Не повинен ни в каком  злом  умысле,  -  говорил  Иван  Иванович,  не
обращая глаз на Ивана Никифоровича. - Клянусь и  пред  богом  и  пред  вами,
почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу.  За  что  же  он  меня
поносит и наносит вред моему чину и званию?
     - Какой же я вам, Иван Иванович, нанес вред? - сказал Иван Никифорович.
     Еще одна минута объяснения - и давнишняя вражда готова была  погаснуть.
Уже Иван  Никифорович  полез  в  карман,  чтобы  достать  рожок  и  сказать:
"Одолжайтесь".
     - Разве это не вред, - отвечал Иван Иванович, не подымая глаз, -  когда
вы, милостивый государь, оскорбили мой чин и фамилию таким  словом,  которое
неприлично здесь сказать?
     - Позвольте вам сказать по-дружески,  Иван  Иванович!  (при  этом  Иван
Никифорович дотронулся пальцем до пуговицы  Ивана  Ивановича,  что  означало
совершенное его расположение), - вы обиделись за черт знает  что  такое:  за
то, что я вас назвал гусаком...
     Иван Никифорович спохватился, что сделал неосторожность, произнесши это
слово; но уже было поздно: слово было произнесено.
     Все пошло к черту!
     Когда при произнесении этого слова без свидетелей Иван  Иванович  вышел
из себя и пришел в такой гнев, в каком не дай бог видывать человека, - что ж
теперь, посудите, любезные читатели,  что  теперь,  когда  это  убийственное
слово произнесено было в собрании, в котором находилось множество дам, перед
которыми  Иван  Иванович  любил  быть  особенно  приличным?   Поступи   Иван
Никифорович не таким образом, скажи он птица, а не гусак, еще бы можно  было
поправить.
     Но - все кончено!
     Он бросил на Ивана Никифоровича взгляд - и какой взгляд! Если бы  этому
взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы  в  прах  Ивана
Никиноровича. Гости поняли этот взгляд и поспешили сами разлучить их. И этот
человек, образец кротости, который ни  одну  нищую  не  пропускал,  чтоб  не
расспросить ее, выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные  бури  производят
страсти!
     Целый месяц ничего не было слышно об Иване Ивановиче.
     Он заперся в своем доме. Заветный сундук был отперт,  из  сундука  были
вынуты - что же? карбованцы! старые, дедовские карбованцы! И эти  карбованцы
перешли в запачканные  руки  чернильных  дельцов.  Дело  было  перенесено  в
палату. И когда получил Иван Иванович радостное известие, что завтра решится
оно, тогда только выглянул на свет и решился выйти  из  дому.  Увы!  с  того
времени палата извещала ежедневно, что дело кончится завтра,  в  продолжение
десяти лет!
Иллюстрации

© 2024 Николай Васильевич Гоголь
Биография и творчество.
Главная Биография Портреты О творчестве Произведения Иллюстрации Полезные ресурсы