|
Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем
Между тем запах борща понесся чрез комнату и пощекотал приятно ноздри
проголодавшимся гостям. Все повалили в столовую. Вереница дам, говорливых и
молчаливых, тощих и толстых, потянулась вперед, и длинный стол зарябел всеми
цветами. Не стану описывать кушаньев, какие были за столом! Ничего не
упомяну ни о мнишках в сметане, ни об утрибке, которую подавали к борщу, ни
об индейке с сливами и изюмом, ни о том кушанье, которое очень походило
видом на сапоги, намоченные в квасе, ни о том соусе, который есть лебединая
песнь старинного повара, - о том соусе, который подавался обхваченный весь
винным пламенем, что очень забавляло и вместе пугало дам. Не стану говорить
об этих кушаньях потому, что мне гораздо более нравится есть их, нежели
распространяться об них в разговорах.
Ивану Ивановичу очень понравилась рыба, приготовленная с хреном. Он
особенно занялся этим полезным и питательным упражнением. Выбирая самые
тонкие рыбьи косточки, он клал их на тарелку и как-то нечаянно взглянул
насупротив: творец небесный, как это было странно! Против него сидел Иван
Никифорович!
В одно и то же самое время взглянул и Иван Никифорович!.. Нет!.. не
могу!.. Дайте мне другое перо! Перо мое вяло, мертво, с тонким расщепом для
этой картины! Лица их с отразившимся изумлением сделались как бы
окаменелыми. Каждый из них увидел лицо давно знакомое, к которому, казалось
бы, невольно готов подойти, как к приятелю неожиданному, и поднесть рожок с
словом: "одолжайтесь", или: "смею ли просить об одолжении"; но вместе с этим
то же самое лицо было страшно, как нехорошее предзнаменование! Пот катился
градом у Ивана Ивановича и у Ивана Никифоровича.
Присутствующие, все, сколько их ни было за столом, онемели от внимания
и не отрывали глаз от некогда бывших друзей. Дамы, которые до того времени
были заняты довольно интересным разговором, о том, каким о разом делаются
каплуны, вдруг прервали разговор. Все стихло! Это была картина, достойная
кисти великого художника!
Наконец Иван Иванович вынул носовой платок и начал сморкаться; а Иван
Никифорович осмотрелся вокруг и остановил глаза на растворенной двери.
Городничий тотчас заметил это движение и велел затворить дверь покрепче.
Тогда каждый из друзей начал кушать и уже ни разу не взглянули друг на
друга.
Как только кончился обед, оба прежние приятели схватились с мест и
начали искать шапок, чтобы улизнуть. Тогда городничий мигнул, и Иван
Иванович, - не тот Иван Иванович, а другой, что с кривым глазом, - стал за
спиною Ивана Никифоровича, а городничий зашел за спину Ивана Ивановича, и
оба начали подталкивать их сзади, чтобы спихнуть их вместе и не выпускать до
тех пор, пока не подадут рук. Иван Иванович, что с кривым глазом, натолкнул
Ивана Никифоровича, хотя и несколько косо, однако ж довольно еще удачно и в
то место, где стоял Иван Иванович; но городничий сделал дирекцию слишком в
сторону, потому что он никак не мог управиться с своевольною пехотою, не
слушавшею на тот раз никакой команды и, как назло, закидывавшею чрезвычайно
далеко и совершенно в противную сторону (что, может, происходило оттого, что
за столом было чрезвычайно много разных наливок), так что Иван Иванович упал
на даму в красном платье, которая из любопытства просунулась в самую
средину. Такое предзнаменование не предвещало ничего доброго. Однако ж
судья, чтоб поправить это дело, занял место городничего и, потянувши носом с
верхней губы весь табак, отпихнул Ивана Ивановича в другую сторону. В
Миргороде это обыкновенный способ примирения. Он несколько похож на игру в
мячик. Как только судья пихнул Ивана Ивановича, Иван Иванович с кривым
глазом уперся всею силою и пихнул Ивана Никифоровича, с которого пот
валился, как дождевая вода с крыши. Несмотря на то что оба приятеля весьма
упирались, однако ж таки были столкнуты, потому что обе действовавшие
стороны получили значительное подкрепление со стороны других гостей.
Тогда обступили их со всех сторон тесно и не выпускали до тех пор, пока
они не решились подать друг другу руки.
- Бог с вами, Иван Никифорович и Иван Иванович! Скажите по совести, за
что вы поссорились? не по пустякам ли? Не совестно ли вам перед людьми и
перед богом!
- Я не знаю, - сказал Иван Никифорович, пыхтя от усталости (заметно
было, что он был весьма не прочь от примирения), - я не знаю, что я такое
сделал Ивану Ивановичу; за что же он порубил мой хлев и замышлял погубить
меня?
- Не повинен ни в каком злом умысле, - говорил Иван Иванович, не
обращая глаз на Ивана Никифоровича. - Клянусь и пред богом и пред вами,
почтенное дворянство, я ничего не сделал моему врагу. За что же он меня
поносит и наносит вред моему чину и званию?
- Какой же я вам, Иван Иванович, нанес вред? - сказал Иван Никифорович.
Еще одна минута объяснения - и давнишняя вражда готова была погаснуть.
Уже Иван Никифорович полез в карман, чтобы достать рожок и сказать:
"Одолжайтесь".
- Разве это не вред, - отвечал Иван Иванович, не подымая глаз, - когда
вы, милостивый государь, оскорбили мой чин и фамилию таким словом, которое
неприлично здесь сказать?
- Позвольте вам сказать по-дружески, Иван Иванович! (при этом Иван
Никифорович дотронулся пальцем до пуговицы Ивана Ивановича, что означало
совершенное его расположение), - вы обиделись за черт знает что такое: за
то, что я вас назвал гусаком...
Иван Никифорович спохватился, что сделал неосторожность, произнесши это
слово; но уже было поздно: слово было произнесено.
Все пошло к черту!
Когда при произнесении этого слова без свидетелей Иван Иванович вышел
из себя и пришел в такой гнев, в каком не дай бог видывать человека, - что ж
теперь, посудите, любезные читатели, что теперь, когда это убийственное
слово произнесено было в собрании, в котором находилось множество дам, перед
которыми Иван Иванович любил быть особенно приличным? Поступи Иван
Никифорович не таким образом, скажи он птица, а не гусак, еще бы можно было
поправить.
Но - все кончено!
Он бросил на Ивана Никифоровича взгляд - и какой взгляд! Если бы этому
взгляду придана была власть исполнительная, то он обратил бы в прах Ивана
Никиноровича. Гости поняли этот взгляд и поспешили сами разлучить их. И этот
человек, образец кротости, который ни одну нищую не пропускал, чтоб не
расспросить ее, выбежал в ужасном бешенстве. Такие сильные бури производят
страсти!
Целый месяц ничего не было слышно об Иване Ивановиче.
Он заперся в своем доме. Заветный сундук был отперт, из сундука были
вынуты - что же? карбованцы! старые, дедовские карбованцы! И эти карбованцы
перешли в запачканные руки чернильных дельцов. Дело было перенесено в
палату. И когда получил Иван Иванович радостное известие, что завтра решится
оно, тогда только выглянул на свет и решился выйти из дому. Увы! с того
времени палата извещала ежедневно, что дело кончится завтра, в продолжение
десяти лет!
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |
|
|