Николай Васильевич Гоголь
Антон Павлович Чехов
Михаил Афанасьевич Булгаков

Николай Васильевич
Гоголь
Произведения

Ночь перед Рождеством

В самом деле, едва только поднялась метель  и  ветер  стал
резать  прямо  в  глаза,  как  Чуб  уже  изъявил  раскаяние  и,
нахлобучивая глубже на голову капелюхи, угощал побранками себя,
черта и кума. Впрочем, эта досада была  притворная.  Чуб  очень
рад  был  поднявшейся  метели. До дьяка еще оставалось в восемь
раз больше того расстояния, которое они прошли. Путешественники
поворотили назад. Ветер дул в затылок; но сквозь  метущий  снег
ничего не было видно.
     --  Стой,  кум!  мы,  кажется,  не  туда  идем, -- сказал,
немного отошедши, Чуб, -- я не вижу ни одной  хаты.  Эх,  какая
метель!  Свороти-ка  ты,  кум, немного в сторону, не найдешь ли
дороги; а я тем временем поищу здесь. Дернет же  нечистая  сила
потаскаться  по такой вьюге! Не забудь закричать, когда найдешь
дорогу. Эк, какую кучу снега напустил в очи сатана!
     Дороги, однако ж, не было видно. Кум, отошедши в  сторону,
бродил в длинных сапогах взад и вперед и, наконец, набрел прямо
на шинок. Эта находка так его обрадовала, что он позабыл все и,
стряхнувши  с  себя снег, вошел в сени, нимало не беспокоясь об
оставшемся на улице куме. Чубу показалось  между  тем,  что  он
нашел  дорогу; остановившись, принялся он кричать во все горло,
но, видя, что кум не является, решился идти сам.
     Немного пройдя, увидел он свою хату. Сугробы снега  лежали
около  нее  и  на крыше. Хлопая намерзнувшими на холоде руками,
принялся он стучать в дверь и кричать повелительно своей дочери
отпереть ее.
     -- Чего  тебе  тут  нужно?  --  сурово  закричал  вышедший
кузнец.
     Чуб,  узнавши голос кузнеца, отступил несколько назад. "Э,
нет, это не моя хата, -- говорил он про себя, -- в мою хату  не
забредет  кузнец. Опять же, если присмотреться хорошенько, то и
не кузнецова. Чья бы была это хата? Вот на! не  распознал!  это
хромого  Левченка,  который  недавно женился на молодой жене. У
него одного только хата похожа на мою. То-то мне  показалось  и
сначала  немного  чудно,  что  так скоро пришел домой. Однако ж
Левченко сидит теперь у дьяка, это я знаю; зачем  же  кузнец?..
Э-ге-ге! он ходит к его молодой жене. Вот как! хорошо!.. теперь
я все понял".
     --  Кто  ты  такой  и  зачем  таскаешься  под  дверями? --
произнес кузнец суровее прежнего и подойдя ближе.
     "Нет, не скажу  ему,  кто  я,  --  подумал  Чуб,  --  чего
доброго,  еще  приколотит,  проклятый выродок!" -- и, переменив
голос, отвечал:
     --  Это  я,  человек  добрый!   пришел   вам   на   забаву
поколядовать немного под окнами.
     --  Убирайся  к  черту  с  своими  колядками!  --  сердито
закричал Вакула. -- Что ж ты стоишь? Слышишь, убирайся  сей  же
час вон!
     Чуб  сам  уже  имел  это  благоразумное  намерение; но ему
досадно показалось, что принужден слушаться приказаний кузнеца.
Казалось, какой-то злой дух толкал  его  под  руку  и  вынуждал
сказать чтонибудь наперекор.
     -- Что ж ты, в самом деле, так раскричался? -- произнес он
тем же голосом, -- я хочу колядовать, да и полно!
     --  Эге!  да  ты  от  слов не уймешься!.. -- Вслед за сими
словами Чуб почувствовал пребольной удар в плечо.
     -- Да вот это ты, как я вижу, начинаешь  уже  драться!  --
произнес он, немного отступая.
     --  Пошел,  пошел!  -- кричал кузнец, наградив Чуба другим
толчком.
     -- Что ж ты! -- произнес  Чуб  таким  голосом,  в  котором
изображалась  и  боль,  и  досада, и робость. -- Ты, вижу, не в
шутку дерешься, и еще больно дерешься!
     -- Пошел, пошел! -- закричал кузнец и захлопнул дверь.
     -- Смотри, как расхрабрился!  --  говорил  Чуб,  оставшись
один  на  улице.  -- Попробуй подойти! вишь, какой! вот большая
цаца! Ты думаешь, я на тебя суда не  найду?  Нет,  голубчик,  я
пойду,  и пойду прямо к комиссару. Ты у меня будешь знать! Я не
посмотрю, что ты кузнец и маляр. Однако ж посмотреть на спину и
плечи:  я  думаю,  синие  пятна  есть.  Должно   быть,   больно
поколотил,  вражий  сын! Жаль, что холодно и не хочется скидать
кожуха! Постой ты, бесовский  кузнец,  чтоб  черт  поколотил  и
тебя,  и  твою  кузницу, ты у меня напляшешься! Вишь, проклятый
шибеник! Однако ж ведь теперь  его  нет  дома.  Солоха,  думаю,
сидит  одна.  Гм...  оно  ведь недалеко отсюда; пойти бы! Время
теперь такое, что нас никто не застанет. Может, и  того,  будет
можно... Вишь, как больно поколотил проклятый кузнец!
     Тут  Чуб, почесав свою спину, отправился в другую сторону.
Приятность, ожидавшая  его  впереди  при  свидании  с  Солохою,
умаливала немного боль и делала нечувствительным и самый мороз,
который  трещал по всем улицам, не заглушаемый вьюжным свистом.
По временам на лице его, которого бороду и усы метель  намылила
снегом проворнее всякого цирюльника, тирански хватающего за нос
свою  жертву, показывалась полусладкая мина. Но если бы, однако
ж, снег не крестил взад и вперед всего перед глазами, то  долго
еще  можно  было  бы  видеть, как Чуб останавливался, почесывал
спину, произносил: "Больно поколотил проклятый  кузнец!"  --  и
снова отправлялся в путь.
     В  то  время,  когда  проворный франт с хвостом и козлиною
бородою летал из трубы и потом снова в трубу, висевшая  у  него
на  перевязи  при боку ладунка, в которую он спрятал украденный
месяц, как-то нечаянно  зацепившись  в  печке,  растворилась  и
месяц,  пользуясь  этим  случаем, вылетел через трубу Солохиной
хаты и плавно поднялся по небу. Все осветилось. Метели  как  не
бывало.   Снег   загорелся  широким  серебряным  полем  и  весь
обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы  потеплел.  Толпы
парубков и девушек показались с мешками. Песни зазвенели, и под
редкою хатою не толпились колядующие.
     Чудно   блещет   месяц!   Трудно  рассказать,  как  хорошо
потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек
и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может
только внушить  весело  смеющаяся  ночь.  Под  плотным  кожухом
тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый
подталкивает сзади.
     Кучи  девушек  с  мешками  вломились в хату Чуба, окружили
Оксану. Крик, хохот, рассказы оглушили кузнеца.  Все  наперерыв
спешили  рассказать красавице что-нибудь новое, выгружали мешки
и хвастались паляницами, колбасами, варениками, которых  успели
уже  набрать довольно за свои колядки. Оксана, казалось, была в
совершенном удовольствии и радости, болтала  то  с  той,  то  с
другою  и  хохотала  без  умолку. С какой-то досадою и завистью
глядел кузнец на  такую  веселость  и  на  этот  раз  проклинал
колядки, хотя сам бывал от них без ума.
     -- Э, Одарка! -- сказала веселая красавица, оборотившись к
одной  из девушек, -- у тебя новые черевики! Ах, какие хорошие!
и с золотом! Хорошо тебе, Одарка, у тебя  есть  такой  человек,
который  все  тебе покупает; а мне некому достать такие славные
черевики.
     -- Не тужи, моя ненаглядная Оксана! --  подхватил  кузнец,
-- я тебе достану такие черевики, какие редкая панночка носит.
     --  Ты?  --  сказала,  скоро  и надменно поглядев на него,
Оксана. -- Посмотрю я, где ты достанешь черевики, которые могла
бы я надеть на свою ногу. Разве  принесешь  те  самые,  которые
носит царица.
     --  Видишь, какие захотела! -- закричала со смехом девичья
толпа.
     -- Да, -- продолжала гордо красавица,  --  будьте  все  вы
свидетельницы:  если  кузнец Вакула принесет те самые черевики,
которые носит царица, то вот мое слово, что выйду тот же час за
него замуж.
     Девушки увели с собою капризную красавицу.
     -- Смейся, смейся! --  говорил  кузнец,  выходя  вслед  за
ними.  --  Я  сам  смеюсь над собою! Думаю, и не могу вздумать,
куда девался ум мой. Она меня не любит, -- ну, бог с ней! будто
только на всем свете одна  Оксана.  Слава  богу,  девчат  много
хороших  и  без  нее  на  селе. Да что Оксана? с нее никогда не
будет доброй  хозяйки;  она  только  мастерица  рядиться.  Нет,
полно, пора перестать дурачиться.
     Но   в   самое  то  время,  когда  кузнец  готовился  быть
решительным, какой-то злой  дух  проносил  пред  ним  смеющийся
образ Оксаны, говорившей насмешливо: "Достань, кузнец, царицыны
черевики,  выйду  за  тебя  замуж!" Все в нем волновалось, и он
думал только об одной Оксане.
Иллюстрации

© 2024 Николай Васильевич Гоголь
Биография и творчество.
Главная Биография Портреты О творчестве Произведения Иллюстрации Полезные ресурсы