|
Тарас Бульба
Довбиш вынул тотчас из кармана палки, которые он взял с собою, очень
хорошо зная окончание подобных происшествий. Литавры грянули, - и скоро на
площадь, как шмели, стали собираться черные кучи запорожцев. Все собрались в
кружок, и после третьего боя показались наконец старшины: кошевой с палицей
в руке - знаком своего достоинства, судья с войсковою печатью, писарь с
чернильницею и есаул с жезлом. Кошевой и старшины сняли шапки и раскланялись
на все стороны козакам, которые гордо стояли, подпершись руками в бока.
- Что значит это собранье? Чего хотите, панове? - сказал кошевой. Брань
и крики не дали ему говорить.
- Клади палицу! Клади, чертов сын, сей же час палицу! Не хотим тебя
больше! - кричали из толпы козаки.
Некоторые из трезвых куреней хотели, как казалось, противиться; но
курени, и пьяные и трезвые, пошли на кулаки. Крик и шум сделались общими.
Кошевой хотел было говорить, но, зная, что разъярившаяся, своевольная
толпа может за это прибить его насмерть, что всегда почти бывает в подобных
случаях, поклонился очень низко, положил палицу и скрылся в толпе.
- Прикажете, панове, и нам положить знаки достоинства? - сказали судья,
писарь и есаул и готовились тут же положить чернильницу, войсковую печать и
жезл.
- Нет, вы оставайтесь! - закричали из толпы. - нам нужно было только
прогнать кошевого, потому что он баба, а нам нужно человека в кошевые.
- Кого же выберете теперь в кошевые? - сказали старшины.
- Кукубенка выбрать! - кричала часть.
- Не хотим Кукубенка! - кричала другая. - Рано ему, еще молоко на губах
не обсохло!
- Шило пусть будет атаманом! - кричали одни. - Шила посадить в кошевые!
- В спину тебе шило! - кричала с бранью толпа. - Что он за козак, когда
проворовался, собачий сын, как татарин? К черту в мешок пьяницу Шила!
- Бородатого, Бородатого посадим в кошевые!
- Не хотим Бородатого! К нечистой матери Бородатого!
- Кричите Кирдягу! - шепнул Тарас Бульба некоторым.
- Кирдягу! Кирдягу! - кричала толпа. - Бородатого! Бородатого! Кирдягу!
Кирдягу! Шила! К черту с Шилом! Кирдягу!
Все кандидаты, услышавши произнесенными свои имена, тотчас же вышли из
толпы, чтобы не подать никакого повода думать, будто бы они помогали личным
участьем своим в избрании.
- Кирдягу! Кирдягу! - раздавалось сильнее прочих. - Бородатого!
Дело принялись доказывать кулаками, и Кирдяга восторжествовал.
- Ступайте за Кирдягою! - закричали.
Человек десяток козаков отделилось тут же из толпы; некоторые из них
едва держались на ногах - до такой степени успели нагрузиться, - и
отправились прямо к Кирдяге, объявить ему о его избрании.
Кирдяга, хотя престарелый, но умный козак, давно уже сидел в своем
курене и как будто бы не ведал ни о чем происходившем.
- Что, панове, что вам нужно? - спросил он.
- Иди, тебя выбрали в кошевые!..
- Помилосердствуйте, панове! - сказал Кирдяга. - Где мне быть достойну
такой чести! Где мне быть кошевым! Да у меня и разума не хватит к
отправленью такой должности. Будто уже никого лучшего не нашлось в целом
войске?
- Ступай же, говорят тебе! - кричали запорожцы. Двое из них схватили
его под руки, и как он ни упирался ногами, но был наконец притащен на
площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньем сзади кулаками, пинками и
увещаньями. - Не пяться же, чертов сын! Принимай же честь, собака, когда
тебе дают ее!
Таким образом введен был Кирдяга в козачий круг.
- Что, панове? - провозгласили во весь народ приведшие его. - Согласны
ли вы, чтобы сей козак был у нас кошевым?
- Все согласны! - закричала толпа, и от крику долго гремело все поле.
Один из старшин взял палицу и поднес ее новоизбранному кошевому.
Кирдяга, по обычаю, тотчас же отказался. Старшина поднес в другой раз.
Кирдяга отказался и в другой раз и потом уже, за третьим разом, взял палицу.
Ободрительный крик раздался по всей толпе, и вновь далеко загудело от
козацкого крика все поле. Тогда выступило из средины народа четверо самых
старых, седоусых и седочупринных козаков (слишком старых не было на Сечи,
ибо никто из запорожцев не умирал своею смертью) и, взявши каждый в руки
земли, которая на ту пору от бывшего дождя растворилась в грязь, положили ее
ему на голову. Стекла с головы его мокрая земля, потекла по усам и по щекам
и все лицо замазала ему грязью. Но Кирдяга стоял не сдвинувшись и благодарил
козаков за оказанную честь.
Таким образом кончилось шумное избрание, которому, неизвестно, были ли
так рады другие, как рад был Бульба: этим он отомстил прежнему кошевому; к
тому же и Кирдяга был старый его товарищ и бывал с ним в одних и тех же
сухопутных и морских походах, деля суровости и труды боевой жизни. Толпа
разбрелась тут же праздновать избранье, и поднялась гульня, какой еще не
видывали дотоле Остап и Андрий. Винные шинки были разбиты; мед, горелка и
пиво забирались просто, без денег; шинкари были уже рады и тому, что сами
остались целы. Вся ночь прошла в криках и песнях, славивших подвиги. И
взошедший месяц долго еще видел толпы музыкантов, проходивших по улицам с
бандурами, турбанами, круглыми балалайками, и церковных песельников, которых
держали на Сечи для пенья в церкви и для восхваленья запорожских дел.
Наконец хмель и утомленье стали одолевать крепкие головы. И видно было, как
то там, то в другом месте падал на землю козак. Как товарищ, обнявши
товарища, расчувствовавшись и даже заплакавши, валился вместе с ним. Там
гурьбою улегалась целая куча; там выбирал иной, как бы получше ему улечься,
и лег прямо на деревянную колоду. Последний, который был покрепче, еще
выводил какие-то бессвязные речи; наконец и того подкосила хмельная сила, и
тот повалился - и заснула вся Сечь.
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
|
|